«Привычка свыше нам дана
Замена счастию она»
А.С.Пушкин, 1830
«Неполиткорректная» фраза Дмитрия Табачника о «галицийских лакеях, едва научившихся мыть руки», но при этом навязывающих большей части народа Украины свои ценности, вызвала истерическую реакцию в кругах «национально-сознательной интеллигенции». Об истерии говорю не бытовым языком, а профессиональным, как врач-психиатр высшей категории с 52-летним стажем практической работы. Называть русский язык «собачою мовою» ‑ это нормально, а выслушать неприятную правду о себе, так сразу поднимается визг ‑ «Геть україножера Табачника!». Будучи врачом хочу заступиться за доктора исторических наук Табачника. Всё он сказал правильно ‑ пресловутая политкорректность несовместима с наукой, ибо не позволяет называть вещи своими именами. Табачник никого не оскорбил, он лишь констатировал не только исторический, но и медицинский факт.
«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ».
М.Ю.Лермонтов, 1841
Знаменитому стихотворению Лермонтова посвящено немало литературоведческих и даже психоаналитических исследований. Чего в нём больше: любви или презрения на грани ненависти к одному и тому же предмету, к России? Но среди прочитанных мною работ, не встретилось ни одной, в которой эпитет «немытая» понимался бы буквально, в санитарно-гигиеническом смысле слова. Наверно, это правильно. Гений русской поэзии явно не собирался заниматься санпросветом.
Не претендуя на оригинальность, скажу, что и буквальное прочтение «немытой России» тоже будет верным. Всё познаётся в сравнении. Как известно, дочь Ярослава Мудрого Анна (1024 - 1075), выйдя замуж за короля Франции Генриха I, была шокирована царившей во Франции той поры антисанитарией, незнакомством французов высшего сословия с привычной для неё баней. В результате такого образа жизни Европа, расположенная в более теплых климатических поясах и имевшая более высокую, чем на Руси плотность населения, периодически подвергалась опустошительным пандемиям чумы, оспы и холеры, которые выкашивали до половины населения отдельных регионов. Пережив эти трагедии Средневековья, европейцы к началу ХIХ века сделали нужные выводы. К временам Лермонтова ситуация сменилась на противоположную: Европа ушла далеко вперед в части соблюдения правил социальной гигиены.
Известно, что прощаясь с немытой Россией, Лермонтов уезжал не в Европу, не в чистенький Баден-Баден, а на войну в район кавказских Минеральных Вод. Тогда это был театр военных действий, курортом аристократии, русским Баден-Баденом, ему только предстояло стать. Однако это конкретно-историческое обстоятельство не помешало рождению в массовом сознании широкого противопоставления: с одной стороны ‑ «немытая Россия», а с другой ‑ ухоженная Европа.
Во фразе Табачника, либо случайно, либо на уровне подсознания наблюдается удивительно точная корреляция со словами Лермонтова. У Лермонтова - «немытая», у Табачника - «не мытые руки». У Лермонтова - «рабы», у Табачника - «лакеи».
Кстати, о лакеях. Именно галичане привнесли в постсоветский украинский язык (т.е. в «державну мову») обращение «пан». В народном, а не в государственном украинском языке «панов» никогда не было. В отличие от Польши или Чехии, где соотечественники, стоящие на равных ступенях социальной лестницы традиционно обращаются друг к другу через «пан», на Украине обращение «пан» всегда имело коннотацию самоуничижения перед вышестоящим господином, помещиком. Или, говоря словами Табачника, лакейства.
Невозможно представить, чтобы два крестьянина Киевской или Харьковской губернии обращались друг к другу через «пана». Тем более невозможно представить запорожских казаков, «любовь» которых к панам хорошо известна. Да и сами вуйки с полонин друг друга «панами» не называли. Между собой «панами» звались только помещики польского происхождения, а «родные» паны и прочие энгельгарды общались на великорусском языке и в своём кругу были «господами», «панами» их звали крепостные. Вспомним отношение Т.Г.Шевченко к панам:
«Якби ви знали, паничі,
Де люди плачуть живучи,
То ви б елегій не творили
Та марне Бога б не хвалили,
На наші сльози сміючись»
В поэме «Варнак» Шевченко более радикален:
«Я різав все, що паном звалось,
Без милосердія і зла».
На Украине так было всегда: где паны, там и холопы. Поэтому болезненно острая реакция на слова Табачника о лакеях свидетельствует о том, что попал он в «десятку».
«Рано утром на рассвете
Умываются мышата,
И котята, и утята,
И жучки, и паучки.
К.И.Чуковский, «Мойдодыр», 1926
Молодая Советская власть устами первого наркома здравоохранения академика Н.А.Семашко провозгласила: «Без санитарной культуры не может быть культуры вообще». И это не были пустые слова, с немытой Россией большевики решили расстаться. Санитарно-гигиеническое просвещение населения стало делом первостепенной государственной важности.
Ударила «тяжелая артиллерия» самого крупного калибра: назначенный «величайшим» поэтом революции Владимир Маяковский писал о прозе жизни - мытье рук с мылом.
Гениальный, не побоюсь употребить это слово, «Мойдодыр» Корнея Чуковского с дошкольного возраста приучал десятки миллионов юных граждан страны Советов к тому, что «надо, надо умываться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам - стыд и срам, стыд и срам». В школах и пионерских лагерях с утра до ночи детям внушали правила гигиены.
Их взрослым родителем тоже приходилось «намыливать шею» в буквальном смысле слова, поскольку регулярные медицинские осмотры проводились на большинстве производств. Что уж говорить об армии и местах лишения свободы (любимая объекты у обличителей тоталитаризма!), где с этим было особенно строго. Помните, окрик милиционера (актер В.Басов) в новелле «Напарник» кинокомедии Л.Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»? Там герой Басова в погонах властно командует «Руки!», и пятнадцатисуточник Федя (актер А.Смирнов) послушно вздымает их вверх. «Руки мыли?» ‑ вежливо уточняет суровый, но справедливый милиционер. Форма подачи материала шуточная, но результаты такой политики были очень серьёзные.
В СССР по сравнению с дореволюционным временем резко снизилась смертность по причине инфекционных заболеваний, особенно среди детей. В годы Великой Отечественной войны в Красной Армии и в тылу не было эпидемий, вспышки инфекций подавлялись быстро и эффективно. Специалистам хорошо известно, что в Гражданскую войну наибольшие демографические потери были понесены от «испанки», тифа и холеры, затем от голода, и только на последнем месте от боевых действий, белого и красного террора вместе взятых. Таким образом, продолжая метафору Табачника, основная часть Украины, в отличие от её западных областей, мыть руки научилась не «вчера», а «позавчера», не намного раньше. Так что галицийцы пусть зря не обижаются и не комплексуют по поводу мнимого высокомерия симпатиков Табачника.
Если же последовательного развить «логику» наших националистов, то нужно сказать, что принудительное мытьё рук перед приёмом пищи и после посещения туалета было одним из проявлений московского империализма, «зросійщення» и попрания прав украинцев. От всего этого насилия жители Галичины были до поры счастливо избавлены. Их Советская власть не посылала в баню как «донецких»:
Пришедшие в сентябре 1939 года «большевистские оккупанты» до июня 1941 года не успели выработать полезные условные рефлексы у населения западных областей, привычка мыть руки не стала второй натурой. На это элементарно не хватило времени. Об этом свидетельствует и мой врачебный опыт.
В 1944 году я вернулась из эвакуации в родной Харьков и закончила учёбу в Харьковском мединституте. Молодым врачом пришла на т.н. «Сабурову дачу» ‑ одно из трех старейших и крупнейших в Российской империи и СССР научно-лечебных медицинских учреждений психиатрического профиля. Харьков был страшно разрушен. На восстановление обезлюдевшего города приехало много народу с разных концов Советского Союза. На разрушенном гиганте первой пятилетки - Харьковском тракторном заводе (это недалеко от больницы) работало много сельских жителей с Западной Украины. Здесь они спасались от безработицы, голода и разгула бандеровщины. Многие из них были неграмотными, с очень низким уровнем культуры.
В книге «Очерки истории Сабуровой дачи» (Харьков, «Ранок», 2007) я описала ряд необычных случаев, имевших место в моей практике. Однажды в приёмное отделение больницы доставили сравнительно молодую женщину в состоянии крайнего возбуждения и непонятной клинической картиной. Вскоре во время очередного приступа она умерла.
Нам, врачам, было известно, что приезжие с Западной Украины в своей массе страдали глистной инвазией, но такого тяжелого случая мы не могли представить. Вскрытие показало, что психоз у больной был вызван сильнейшей гельминтозной интоксикацией: не только желудок и кишечник, но и весь пищевод несчастной женщины до самого горла были забиты огромными аскаридами. В те далекие годы ещё не было голливудских фильмов-ужастиков, с шевелящимися червями, которые изнутри прогрызают человеческую плоть. Но тогда подобный кошмар я увидела воочию. Таких запущенных больных поздно было учить мыть руки.
Лошадь сказала, увидев верблюда:
"Какая нелепая лошадь-ублюдок!"
Верблюд подумал: "Лошадь разве ты?
Ты же просто верблюд недоразвитый..."
Умываться тоже можно по-разному. Популярный в 1970-е годы журналист-международник Всеволод Овчинников в 1979 году опубликовал в «Новом мире» эссе «Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах». Свою работу Овчинников начал с рассказа о том, как его английские друзья, преодолевая неловкость и смущение, задали непонятный для большинства наших соотечественников вопрос: «Видите ли, - продолжал хозяин после нерешительной паузы, - мы с женой едем в СССР впервые. И все, кто там бывал, советуют нам непременно захватить с собой пробку для умывальника. Говорят, что в гостиницах у вас тепло, даже есть горячая вода. Но вот раковину затыкать нечем - так что ни умыться, ни побриться. Какого же диаметра везти пробку? Одинаковы ли они в разных городах? И не подумайте, что нас пугают какие-то мелкие неудобства. Дело не в них, каждый друг Советского Союза понимает, что всего сразу не напасешься: революция, война... Но почему пробок для ванн давно хватает, а с пробками для раковин дело так затянулось?»
В Великобритании тех лет практически отсутствовали смесители и души (сейчас ситуация медленно меняется, прежде всего в гостиницах). Консервативные англичане затыкают пробкой раковины, наливают в них воду из горячего и холодного кранов, получают таким образом нужную температуру, и далее умываются в раковинах точно также, как это веками делали их предки, наливавшие в тазы подогретую воду. Причём такая процедура принята не только в частных домах и квартирах, но и в общественных туалетах.
Для нас, привыкших умываться под струёй проточной воды (нет крана - сливаем тем или иным способом), это кажется довольно странным. Но не более странным, чем отсутствие пробок для англичан. Национальная идентичность складывается и из таких «сантехнических» деталей. Недопустимость мерить всё на свой аршин, Овчинников проиллюстрировал стишком, который вынесен в эпиграф этой главки.
Но если у нас мыться под струей является, в общем-то, необязательной традицией, то у мусульман это жестко предписано исламом. И омовения нужно совершать регулярно перед намазом пять раз в день. Жители стран преимущественно с жарким климатом и дефицитом воды, они задолго до европейцев пришли к выводу о необходимости соблюдения правил гигиены.
С точки зрения психоаналитика
В 1920-1930-е годы психоанализ был очень популярен не только за рубежом, но и в СССР. В Харькове была своя школа психоанализа. Развивался т.н. «фрейдомарксизм». Но вскоре всё закончилось. К тому времени, когда я пришла в психиатрию, психоанализ был объявлен «буржуазным лжеучением», имя и труды Зигмунда Фрейда (галицийского еврея, кстати) оказались под полузапретом. Позже политические и научные страсти улеглись, психоанализ был частично реабилитирован, отношение к нему стало более взвешенным как у нас, так и в мире в целом.
Современный французский психоаналитик Даниэль Ранкур-Лаферьер (Daniel Rancour-Laferriere) в книге «Русская литература и психоанализ» в главе «Прощание Лермонтова с «немытой» Россией: исследование нарциссического гнева» пишет:
«Стихотворение Лермонтова является в своем роде психоаналитическим исследованием. В нем говорится о том, что русские обычно предпочитают не знать. Однако это знание не лечит от болезней. Нельзя унижать больного. Если матушка-Россия проходит курс лечения у психоаналитика и этот психоаналитик - Лермонтов, то с его стороны крайне непрофессионально излагать в стихотворении озарившую его мысль. Во время лечения на больного не набрасываются со злобными нападками. Даже если Россия и не является матерью для Лермонтова (нарциссическое слияние с которой его постоянно подстерегает) и даже если предположить, что ему удалось бы как-нибудь усмирить свой враждебный тон по отношению к ней, то и тогда его проникновение в суть явления было неуместно. Психоаналитику не следует что-то внушать пациенту, тот должен сам по большей части работать над собой.
Враждебно настроенный психоаналитик не сумеет вылечить свою мать. Однако враждебно настроенный поэт способен развлечь своих родственников и соотечественников. «Прощай немытая Россия...» - весьма занимательное стихотворение. В каждом русском сидит Нарцисс, которому хотелось бы, чтобы матушка-Россия получила по заслугам. Своим стихотворением Лермонтов как раз и расплачивается с ней по счетам».
Если мысли Ранкура-Лаферьера примерить к высказыванию Табачника, то их можно перефразировать следующим образом: доктор исторических наук Табачник, безусловно, прав в постановке диагноза галицийским националистам. Но ответственный государственный служащий, министр образования и науки Табачник поступает как непрофессиональный психоаналитик, который говорит слишком много правды своему пациенту. Больному это на пользу не пойдет. Однако, добавлю от себя, поскольку больной - это ещё далеко не вся Украина, то общий баланс от слов Табачника будет, безусловно, положительный.
Светлана Николаевна Смирнова
